вечные сумерки и вечные колокола — @дневники: асоциальная сеть

рассеянно жуя свой тостер, Северус продолжил делать записи. ©

пандорофики

URL

вторник, 14 апреля 2015

01:01

Доступ к записи ограничен

твоя ярость - это Шопен? (с)

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

URL

четверг, 26 марта 2015

14:47

Доступ к записи ограничен

твоя ярость - это Шопен? (с)

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

URL

понедельник, 09 февраля 2015

20:11

inkheart

твоя ярость - это Шопен? (с)

В последнее время заметила тенденцию: каждый год, 31 декабря, мы с друзьями... то есть, нет. Каждую зиму, временами ближе к весне, я совершенно внезапно нахожу себе нового персонажа, по которому немедленно нужно упороться в щи. Дополнительные условия: персонаж из книг, по которым мне следовало бы тащиться лет десять назад; сам фандом умер те же самые десять лет назад; ИЛИ ЕГО ВООБЩЕ НЕ СУЩЕСТВУЕТ БГГ. После обретения этой новой неземной любви, конечно, надо лечь на диван и забыть о мире и сне, потому что сами себя десять книг Энн Райс/пятнадцать книг Саги о Копье себя не прочитают, а прочитать их нужно все и срочно!!11 Пока не дочитаю - жизни нет!!11 В результате - проглотить энное количество томов за несколько дней, а потом ходить и зомбячить, потому что как жить дальше, все кончилось. Ну, в общем, стандартная адекватная ситуация.
О текущем: искала внешность персонажу на игру (поиск внешности игровым персонажам - это отдельная история и огромная боль). Мне ударилось в голову, что внешность должна быть Пола Беттани, но, понимаете, светло-рыцарская по типажу. Пол Беттани, ебанутый монах, долбанутый Дарвин, рыжий стриженый угрожающе-британский чувак в черных гангстерских костюмах. Рыцарь, епта. (Кстати, епта-рыцаря он действительно играл, но мне оно не подходит xD)

И ведь я нашла.

Не буду сейчас говорить об этом человеке, скажу о книгах, в которые я влепилась, посмотрев фильм. Трилогия под грифом "Чернильный мир", автор - немка, Корнелия Функе. Это тот самый вариант, когда Фандома Вообще Нет, поэтому поведать боль своей жизни можно только уютной днявочке. Поведать хочется, потому что эти книги произвели на меня странное впечатление. Фэнтези какое-то... слишком взрослое, чтобы быть детским, и слишком детское, чтобы перейти в разряд взрослого. Оно какое-то возмутительно жизненное, и этим оставляет тягостный осадок. И лейтмотивы. Люди, способные читая вслух "вычитывать" персонажей из книг (а те потом таскаются годами в чуждом отвратительном мире, не в силах вернуться обратно) это ладно, дело житейское. Но поднятая тема авторства... Автор, встретившийся в реальности со своим персонажем, которому написал смерть, и который еще об этом не знает; автор, попавший в свое произведение, и его абсолютное бессилие против мира, в котором он в принципе должен бы быть богом; то, что он по-прежнему способен писать строки, меняющие судьбы персонажей, даже воскрешать мертвых, и то, как при этом мир толкует его строки по-своему, живет по-своему, зачастую оборачивая написанное в куда более страшную (и оттого более верибельную) сторону. Ужас, который испытывают перед автором персонажи, на своей шкуре узнавшие, что он их написал. То, что человек, внешность которого (одну внешность, без характера) автор использовал для создания книжного образа благородного разбойника, становится этим разбойником, попав внутрь истории... просто откровенно ссыкотно.
Тема рока, предопределенности - и одновременно неподвластности этому року. Ничто тебе не подконтрольно. Ты просто чья-то кукла. Ты пишешь кого-то, а кто написал тебя?
И все это в детских книгах X___x Я даже не могу сказать, понравилось мне или нет. Оно просто... вот X____x

п. с. Зато там отлично разворачивается концепт современного фангерльства. Тот самый Dustfinger, Огненный Танцор - Неприятный персонаж с большой буквы. Отъявленный трус, себе на уме, мрачный, людей не любит, готов предавать маленьких девочек в руки бандитам во имя своего вожделенного возвращения домой, не способен жертвовать шкуркой даже ради любимой женщины. При этом половина персонажей (как из истории, так и из реального не-книжного мира) сходит по нему с ума xD И даже не потому, что он Пол Беттани, а потому что он приручает огонь и говорит с огнем, вместо людей любит деревца и фэнтезийную мелочь, а фэнтезийная мелочь любит его - феечки лечат, когда ему кромсают ножом лицо, русалки дают средство от укусов, деревья подсказывают дорогу, и вообще он Белоснежка. И хуле, все фанатеют, хотя казалось бы. ~~И я. Я червь. Он прекрасен.~~

Осталась половина третьей книги. Пойду еще немножко повгоняю себя в паранойю и литературную манию преследования. Вот правда, я каждую страницу сижу боюсь, КАК БЫ ОНИ ОПЯТЬ ЧЕГО-НИБУДЬ НЕ НАПИСАЛИ. Мне даже уже самому в свой ворд заглядывать стремно xD

@темы: книжки, персонажи

URL

вторник, 27 января 2015

00:59

твоя ярость - это Шопен? (с)

Любовь моя. Ты важен, нужен и прекрасен, и ты всегда будешь большой частью меня. Я реквестирую у мироздания плюшек для тебя, и пусть ты будешь счастлив. Люблю тебя, с днем рождения, колдун-олень.

одна простая нормальная семьяМеня зовут Эдмунд Соутвелл, и я родился в день, когда над Лондоном не встало солнце. В том, что я знаю это не из рассказов, а помню как на ладони, нет ничего странного: я вижу многое из того, чего уже давно нет, или то, чему только предстоит появиться. Я вижу старых людей молодыми, а детей – стариками; дома на моих глазах ветшают и становятся логовами летучих мышей, а черепки заново становятся чашками с только-только нанесенным рисунком. Иногда я даже вижу, как оставляет след кисточка художника, выводящая хрупкие стебли. Не всегда могу вспомнить, что другие этого не видят: наверное, в глубине души они знают, как скучно быть слепыми мышами, оттого и производят так много лишнего шума.
С первого дня моей жизни я помню и наш дом: скрип половицы на площадке между первым и вторым этажом, обивку кресел в гостиной, бой часов в холле, запахи и оттенки тепла и холода.
Тепло - со стороны маминых комнат. Если смотреть на маму просто, как все, то она выглядит серой, и то же самое с ее комнатами, светлыми, но тусклыми, изящными, но мрачными, как рассказы Диккенса. Прозрачные стрекозиные крылья, покрытые сетью трещин, словно хрустнувший лед; паутинная изморось кружев, мягкая черная тушь и бледная акварель, засохшие цветы по стенам и пылинки, лежащие на забытых хрустальных шарах. Мама не отстает от моды на полсотни лет, она, скорее, просто разбила циферблат, и на самом деле ее призрачная вотчина, земля белой провидицы – не заброшенная жутковатая тень викторианства. Она пронизана тем же золотистым светом, тем же утренним, пробуждающим жизнь теплом, что и сама мама. Пылинки танцуют там в пятнах солнца, причудливо ложащихся на пол сквозь тюль, стрекозы взлетают и зависают над сонными акварельными реками, белые розы и алые маки разворачивают нежные лепестки, разливая едва различимые в воздухе краски ароматов. До пяти лет я проводил там почти все время, и сейчас по-прежнему прихожу туда, когда нуждаюсь в тишине и защите от чужих эмоций. Когда нужно не бежать, сломя голову, сквозь время, а сесть и подумать. Присмотреться. Позволить времени течь самому, обмывая тело, как струящийся ручей обмывает камень. Я Соутвелл, но наследник материнского дара. Мы живем жизнью Соутвеллов и в веке Соутвеллов, но это не мешает нам верить в судьбу и старые легенды. Мы видим.
Холод в нашем доме имеет оттенки, но их легко различить даже подслеповатым. Снизу, из подвала, всегда тянет холодом мертвым, серебристым, шевелящими волосы сзади на шее. Это не родовой особняк, до нас здесь не жило ни одного нашего родственника. Отец купил дом, когда женился, чтобы начать новую страницу; но это был чистый лист лишь для него – сами же стены уже обладали своей историей, впрочем, как и все стены в Вестминстере. Отец хотел вычистить эту историю под корень, резонно предполагая, что привидения – не лучшая компания для маленьких детей, но мама вступилась за них. Они – пара с дочерью шестнадцати лет - не терпят безвременные муки и не хотят уходить; они не беспокоят нас, а мы не беспокоим их – и иногда, предварительно договорившись о встрече, мы собираемся добрыми соседями. Натаниэль считает их смешными и старообрядными, а мне они очень нравятся. Я нравлюсь им тоже – они знают, что я вижу их живыми людьми, пьющими чай в нашей, но другой, иначе обставленной и иначе обжитой гостиной.
Холод отца – это зима, а не смерть. Его холод движется, возводит, сверкает громоздящимися друг на друга деталями, всегда отточенный и неумолимый. Самая темная комната в доме – это отцовский кабинет, обшитый дубовыми панелями как внутренность огромного, сбросившего листья и уснувшего под бесконечным снегом дерева. Шторы в нем не задергивают только в самые пасмурные дни, когда вместо реки в русле Темзы течет туман. Отцу комфортно беседовать в полумраке, посетителям – нет. В этом вся и соль, говорит он и подмигивает. Подчеркнутый аскетизм убранства усиливает сходство с полым деревом, уходящим корнями глубоко в мерзлую землю, и иногда мне интересно, знает ли об этом сам отец. Может быть, и знает: там он – Князь, и промерзшие корни тянутся от его кабинета подо всем Городом, связывая воедино, скручивая, стягивая – и наоборот, разделяя. Кабинет бездонен и ненасытен, ледяное механическое сердце, собираемое отцом в его недрах, временами начинает пульсировать так, что весь дом начинает трещать, прорастая, но каждый день отец выходит, закрывает дверь и чертит инеем знак на замке, и этот знак запечатывает княжеские дела внутри. Каждый день отец берет маму за руку, и они перестают быть своими оболочками – пылью времени, властным темным холодом, - и становятся просто нашими родителями. Целыми нашими родителями, однажды снявшими друг с друга проклятья.
Мой брат и я, мы шахматные полукровки с печатями белых и черных фейров. Я родился, когда не встало солнце, а Натаниэль спас мир в десять лет, и я не представляю себе семьи обычнее нашей: из его закрытой (никому не входить!) комнаты несет машинным маслом и железом. Там всё стучит, шипит и плавится, будто в лаборатории у сумасшедшего ученого, а запирающий знак, который он пытается скопировать, расползается на стене снаружи пушистым голубоватым инеевым мхом. Мы с братом непохожи – как я наследую матери, так он наследует отцу. Однажды черный кабинет с ледяным сердцем, и мэнор, и все склоки Общества перейдут к нему, но пока он совсем не думает об этом, как не думал в юности и сам отец. Он говорит, что мы с ним станем путешественниками, новыми братьями Гримм, собирающими сказки о чудовищах и чудовищ – начнем с Бретани и Германии, а потом уедем в Азию, туда, где горы, звезды и монахи в желтых одеждах. Он будет обаятельным, харизматичным и убийственно-веселым, а я - загадочным мистиком, и смогу сколько угодно повторять «я же говорил». Нам не будет равных, Эд, смеется он, и скрывается за своей промасленной дверью.
Я остаюсь слушать и смотреть. Натаниэлю нужен весь мир с кельтскими колодцами и облачными пиками, я же пока не могу насытиться тем, что в пределах каменной ограды перед домом. Я не видел всей камней, всех следов кисточек, всех великих трагедий. Может быть, когда-нибудь я действительно отправлюсь с ним в путешествие… но исключительно потому, что смогу произносить «я же говорил».

@темы: город туманов

URL

среда, 31 декабря 2014

23:02

.

твоя ярость - это Шопен? (с)

Я вхожу в новый год с просроченным на неделю платежом по кредиту (в пол-одиннадцатого пришла смска счастья от банка - отлично, спасибо, что напомнили), в полной растерянности и неизвестности. Я не знаю, что мне делать, кем мне быть, кем работать, и работать ли на себя - или на те самые чужие кредиты до следующей осени. Я не то чтобы в ужасе - я просто в прострации, с перемнной успешностью заглушаемой альтернативными мирами, но временами все-таки прорывающейся рыданиями.
Но я надеюсь, не знаю... на что-то, в общем, надеюсь. В предновогодние часы спасаюсь чтением Лорки с Цветаевой (не спрашивайте) и фотографиями содомитов вконтакте, которые, как всегда, неебически прекрасны.
Сегодня снег. И давайте будем счастливы.

URL

пятница, 26 декабря 2014

13:00

goodnight

твоя ярость - это Шопен? (с)

Как безумно меня прет эта песня в качестве колыбельной Генри Райана младшим ученикам. Ну блин да. ))

I won't tell you
That's nothing 'neath your bed
I wont' sell you
It's all in your head.
This world of ours is not as it seems
The monsters are real but they're not in your dreams
Learn what you can from the beasts you defeat
You'll need it for some of the people you meet...

@темы: музыка, город туманов

URL

среда, 03 декабря 2014

18:29

гт на выезде

твоя ярость - это Шопен? (с)

Ты понимаешь, насколько хороша была несколько лет назад трава, когда в голове снова начинает толпиться вавилонский звездец персонажей. Фенри запустил цепную реакцию - сразу же адски захотелось столкнуть его с Олли и ликанскими ценностями, а там и написать про Олли, Аннабелль и их хреноватый брак; Фенри вскользь упомянул Себастьяна - захотелось срочно написать, в какого трешевого веселого рыжего инквизитора он вырос, и так же срочно захотелось их соперничество с Кристофером. Захотелось Джонатана и Эстер-Незабудку - насколько я помню, их знакомство так и не было нигде отражено, оставшись в недрах асечных логов с киборгом, а меж тем это фейспалм-пара столетия xD
Захотелось Кая в ореоле пафоса и власти.
А умещу-ка я все это в одном тексте, мвахаха.

@темы: город туманов

URL

понедельник, 01 декабря 2014

22:44

минус Гештальт!

твоя ярость - это Шопен? (с)

Пацан сказал - пацан сделал. В процессе пацан посмотрел вторую овашку, а потом третью. Пацан понял, что, несмотря ни на что, Хеллсинг вечен. Пацан убивает свою жизнь.

Нортумберленд

запись создана: 07.02.2014 в 14:26

@темы: в оранжевых очках

URL

пятница, 28 ноября 2014

21:40

Доступ к записи ограничен

твоя ярость - это Шопен? (с)

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

URL

четверг, 27 ноября 2014

23:29

Доступ к записи ограничен

твоя ярость - это Шопен? (с)

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

URL

00:10

Доступ к записи ограничен

твоя ярость - это Шопен? (с)

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

URL

суббота, 25 октября 2014

17:38

наглицкий греческий зал

твоя ярость - это Шопен? (с)

Аполлон такой Аполлон

@темы: греческий зал

URL

пятница, 10 октября 2014

16:56

mais

твоя ярость - это Шопен? (с)

Вот я уже не вспомню, что меня сегодня дернуло, но.
Помните этот пункт в старинном музыкальном флэшмобе: "какая песня заставляет вас плакать". Вот я сегодня вспомнил. И то, что в последний раз я слушал ее года три назад, как выяснилось, ничего не изменило. Она заколдована. Каждый раз - просто навзрыд.

Господи, этот человек - оружие массового поражения. Как он это делает.

@темы: лирика

URL

четверг, 25 сентября 2014

22:28

опять застрял. пусть опять стыдит.

твоя ярость - это Шопен? (с)

Мой привет Арману, Гейману, Disciples и всем некромантам моей юности.

Их ждали перед закатом...

@темы: лирика, обрывки

URL

пятница, 19 сентября 2014